Комсомольская правда: 3D-хрящ и лекарство от СМА

«Медицинские биотехнологии находятся на стадии взрывного роста и инвестирования». Об этом российский ученый-иммунолог, член-корреспондент Российской академии наук Дмитрий Кудлай рассказывал «Комсомолке» в 2021 году. Мы спросили нашего собеседника, изменилась ли сейчас ситуация.

- За последние два года эти инвестиции наполнены бОльшим смыслом, - ответил Дмитрий Кудлай. - Широкие поисковые категории структурировались до имеющих стратегическое значение, либо носят явный характер инновационности и полезности. Очевидно, что инфекционный тренд отошел в сторону. И теперь всем интересно, как будут задействованы «освободившиеся» мощности тех, кто сделал ставку на продукты прошедшей пандемии. Например, «Генериум» сделал первое в мире промышленное масштабирование вакцины «Спутник V» и занимался 2,5 года производством субстанции и готовой лекарственной формы. Общей тенденцией является то, что поиски в зоне молекулярной медицины и количество оборудования, которое появилось как в частных, так и в государственных учреждениях, позволило резко взвинтить темпы исследований и разработок в сфере лекарственных препаратов, вакцин и средств диагностики генетических, редких заболеваний.

- Какие биотехнологии сейчас, как говорится, в тренде?

- Я могу сказать, что в показатели федеральных проектов (в структуре нацпроектов, - пояснение редакции) касающихся медицины внесены диагностические и терапевтические решения, касающиеся регенеративной медицины. Еще одно направление - персонализированная медицина, которая, в том числе, касается профилактических целей от главных причин смертности – инфарктов, инсультов, онкологии, травм. Заложены такие проекты, как оценка характеристик биологического возраста. Если мы говорим о государственной стратегии, касающейся, продолжительности жизни, то добиваться этого необходимо именно через персонализированные подходы. Так как текущий подход, что рекламный БАД всем от всего поможет , кроме раздражения, ничего не вызывает.. Все мы разные, не может одно и то же средство помогать всем одинаково. В данный момент есть стандарты лечения, но это нечто общее, чтобы получать позитивные результаты в основной массе населения, профилактируя элементы смертности в близком и отдаленном периоде. Кроме того, в федеральные проекты включены клеточная терапия, биопринтинг. По последнему до 2030 года должны стартовать 10 проектов.

- А за последние пару лет какие появились проекты?

- Например, проект, касающийся клеточной терапии. В стране появилась первая промышленная лицензия на такого рода технологии. Это касается аутологичных хрящей для терапии повреждений сустава. Что можно делать? При изношенности хрящевой ткани или вследствие травмы коленного сустава можно исправить дефект собственными клетками пациента. Мини-доступом в ходе артроскопии берут несколько грамм хряща, он культивируется и за 6 недель выращивается, по сути дела, «3D-хрящ». Далее-формируются хондросферы, которые мини-доступом вводятся обратно в сустав, заполняя поврежденные участки. Так можно закрывать дефекты до 10 кв. см поврежденной поверхности сустава.

- Эта технология уже применяется?

- Да. Это наш лицензированный проект, получивший регистрационное удостоверение №1 в стране, как биомедицинский клеточный продукт. Я хочу поблагодарить тех профессионалов, с кем мы прошли путь клинических исследований. Это группа Сеченовского университета, Института ревматологии, Смоленского федерального центра травматологии и ортопедии, Самарского медуниверситета. В этих учреждениях в данный момент эта технология доступна.

-О каких ещё проектах важно сказать?

Еще один проект по очень популярной в СМИ спинальной мышечной атрофии. За 20 лет своей работы с фармацевтикой, иммунобиотехнологиями, такой динамично двигающейся и продвигаемой нозологии я не видел. Вы спросите, в чем ответ. Ответ, по Марксу, в высокой стоимости защищенной технологии. В мире есть три препарата, которые являются стандартом лечения СМА. Они все из разных групп и имеют свои особенности. И это достаточно тяжелые в исполнении проекты. Мы для себя определили высокую приоритетность задачи и начали работу с проекта, который относится к классу антисмысловых олигонуклеотидов. То есть в стране у нас до этого не было ни одного проекта, который бы относился к данной группе. И это даже не биотех, о котором мы сегодня больше разговариваем, а проект, который относится к химическому синтезу. Наш проект был завершен несколько месяцев назад. Препарат нусинерсен (Лантесенс) зарегистрирован, его уже получают первые пациенты, находящиеся в программе клинических наблюдений.

- Известно, что ранее существующие три препарата очень дорогостоящие. Вся страна знает эти ролики, когда на один укол для ребенка срочно надо собрать какие-то дикие деньги.

- Первые циклы в стоимости на одного ребенка с диагнозом СМА составляли порядка 2 миллионов долларов. При этом у этих лекарств серьезное лобби в высокопоставленных кругах стран, где они были произведены. Однако как бы ни складывались финансовые отношения, нельзя через рубль или доллар управлять врачами, родителями и фармкомпаниями.

- Лекарство, которое разработали в России, по цене ниже, чем те раскрученные препараты?

- Есть методика ценообразования производителя. И по этой методике мы зарегистрировали цену с учетом минуса в 25%.

- Это много или мало?

- Если мы говорим об этой нозологии, то страна сэкономит, по нашим расчетам, около 4 миллиардов рублей.

- По сравнению с тем, если мы покупаем иностранные препараты?

- Да.

- Благодарим Вас за интересную беседу!

Источник: https://www.kp.ru/daily/27631.5/4981849/